Дмитрий Федотов - Однажды в Париже

Ознакомительный фрагмент

Лорд Элфинстоун был прирожденным бунтовщиком — бунтовщиком по праву рождения. Его отец, сэр Джеймс, только чудом умер своей смертью, ибо его собирались не просто казнить, но четвертовать за очень подозрительную переписку с самим папой римским. Сэр Джон встал во главе дворянской оппозиции, когда король Карл взялся переделывать привычную шотландцам пресвитерианскую церковь на англиканский лад.

Есть вещи, которые трогать нельзя. Просто нельзя. И опытные политики знают: король может повышать налоги, король может затевать войны, король может завести целый гарем — его народ поворчит, посмеется, поплачет, но не встанет на дыбы, как бешеный жеребец. А вот вмешаться в привычное богослужение, изменить в нем хотя бы строчку, хотя бы слово, уже опасно! За право молиться Богу по-своему народ будет сражаться всем, что под руку подвернется.

Шотландская церковь немало позаимствовала у кальвинистов. По сути, она с 1581 года и была кальвинистской, затем — пресвитерианской. Но королю Карлу захотелось утвердить в своих владениях единую церковь — англиканскую. Она, даже если отвлечься от его искренней веры, была ему необходима. Англиканское учение освящало и подтверждало абсолютную власть и права епископов и короля.

Карл перепробовал все — от угроз до подкупа. Но шотландские священники упорно сопротивлялись, как могли. Ну, где же! Король гнул свою линию: предлагал сговорчивым высокие церковные должности, а несговорчивых упрямцев изгонял. Противостояние длилось не первый год, и все это уже определенно пахло бунтом…

Аккурат два года назад Джон Элфинстоун подбил шотландское дворянство написать королю петицию. Горцы в очередной раз выразили недовольство церковными нововведениями, усилением власти англиканских епископов в Шотландии и упрекнули короля в том, что он повлиял на исход выборов в парламент. Результат был предсказуем: Карл вообще отказался рассматривать эту петицию, а главного затейника арестовал по обвинению в государственной измене. Год назад королевский суд приговорил было Элфинстоуна к смерти, но шотландцы так возмутились, что король оказался вынужден помиловать мятежного лорда.

Менее всего Люси хотела, чтобы при дворе узнали об этаком ее ночном госте. Она терялась в догадках об истинной цели столь необычного визита, однако же нашла в себе силы задать правильный вопрос:

— Зачем же вы здесь, милорд?

— Я пришел предложить вам деньги, — без обиняков сказал шотландец. — Две тысячи фунтов стерлингов, думаю, будут вам не лишними.

— О Боже, за что?! — против воли вырвалось у Люси.

— За услугу, конечно. — Фраза прозвучала двусмысленно, поскольку лорд Балмерино при этом весьма цинично усмехнулся.

— Что же это за услуга? — Люси поджала губки, хотя и сделала легкое движение плечом, отчего тонкая ткань накидки разошлась на ее высокой груди еще больше.

Циничная ухмылка шотландца превратилась в похотливую, но лишь на мгновение.

— Для начала, миледи, вам придется отправиться во Францию, в Париж, — начал он голосом, не терпящим возражений. — По прибытии вы должны будете возобновить многие ваши парижские знакомства. Я знаю, что когда вы жили там с вашим супругом, графом Карлайлом, у вас набралось достаточное число приятельниц и поклонников при дворе короля Людовика…

— Да… — демонстрируя полную покорность, Люси вздохнула и слегка склонила голову, открывая на обозрение свою точеную лебединую шею.

Элфинстоун же невозмутимо продолжил:

— Среди этих приятельниц и поклонников наверняка найдутся люди, которые нуждаются в деньгах… хотя бы один человек…

Он выразительно замолчал.

— Да, деньги лишними не бывают… — закашлявшись от волнения, проговорила Люси.

— Замечательно, если таковым окажется человек, приближенный к его королевскому величеству.

— Допустим…

— И этот человек наверняка согласится за деньги оказать некоторую услугу…

— Не согласится. — Люси почти горделиво вскинула голову и прямо посмотрела шотландцу в глаза. — Вы забыли про его преосвященство. Кардинал Ришелье не слишком задумывается, когда нужно кому-то отрубить голову.

— Вы правы, миледи. Трудно забыть про этого господина, — кивнул Элфинстоун. — И все же ваши прирожденная ловкость и незаурядный ум, верю, могут сотворить чудо.

— Чудо стоит дороже, чем две тысячи фунтов.

Люси уже совершенно успокоилась: идет обычный торг, деньги за услугу, а деньги-то как раз ей необходимы позарез. К тому же прокатиться за казенный счет в милый сердцу Париж, да еще и заработать на этом!.. Purquoispas[2], как говорят французы.

— Именно это чудо стоит не более двух тысяч, миледи, — между тем холодно парировал шотландец. — Вы ничем не рискуете. Всего лишь переговоры, всего лишь согласие…

— Повторяю, милорд, кардинал очень осторожен. — Люси моментально превращалась в норовистую кобылку, едва речь заходила о больших деньгах. — Если он заподозрит, что я, к примеру, — посредница между придворными особами и матушкой его величества, живущей сейчас, кажется, в Брюсселе…

— Да, после того, как ее заговор против кардинала провалился, именно там она и изволит пребывать.

— …или, не дай бог, между королевой Анной и ее подругой, этой прирожденной интриганкой де Шеврёз, живущей сейчас, по-моему, где-то в Турени…

Юную королеву Анну Люси откровенно не любила, а ее наперсницу, герцогиню де Шеврёз, так просто ненавидела. Пока Джордж был жив, эта искушенная интриганка с завидным упорством сводила французскую королеву и Бэкингема и, будь ее воля, — уложила бы герцога в постель к Анне, да еще и сама бы туда забралась! Люси была почти убеждена в этом.

— Королеву Анну подозревают в тайной переписке с ее братом, испанским королем, — терпеливо, как нерадивой ученице, объяснил Элфинстоун. — Если там и готовится заговор, то вряд ли английская леди, приехавшая в Париж развлечься и обновить гардероб, окажется причастна к нему. Это его преосвященство наверняка понимает. Франция и Англия сейчас в хороших отношениях, так что вам ничего не угрожает, миледи.

«Да, — подумала Люси, — если считать Англию цельным государством, в котором все города и все окраины заодно. И если забыть о Шотландии… Стало быть, шотландские лорды опять что-то задумали. И теперь они ищут поддержки у своих давних врагов, французского дворянства? Но для чего?! — Люси усмехнулась. — Все это очень и очень любопытно. Любопытно и… опасно! А что, если за лордом Элфинстоуном следят?..»

— Боюсь, что угрожает, — задумчиво сказала она вслух и снова соблазнительно улыбнулась и повела плечиком. — Даже не знаю, соглашаться ли мне…